Часть 11

Тот недоуменно хрюкнул и боком свалился в канаву.
— Слушайте, Винни! — сказал я взолнованно. — Давайте рассуждать диалектически. Цель нашего задания — что?
— Что-что? Мед, конечно, туды его в литую кружку, — недоуменно сказал медведь.
— Кому мы должны доставить этот мед?
— Что значит — кому? Отцу-основателю, Кристоферу Робину, благодетелю нашему! — сказал Пух, благоговейно подняв взор к небесам.
— Винни! Так ведь Кристофер-то мед не ест! У него от этого меда сыпь на попе выскакивает.
— Да ты что? — ахнул медведь. — Прям так и не жрет? А зачем он нас на задание отправил?
— Как это — зачем? Пробудить звериный дух! Объединить перед лицом неприятеля! Сообща решить проблему Кошерности Птеродактиля, наконец!
— Ты это наверное знаешь? — поинтересовался Винни, пристально смотря на меня своими маленькими глазками.
— Чтоб меня акула съела! — побожился я.
— Да ну тебя с твоей филозопией, — сказал Пух. — Ты все рассусоливаешь, а мне, если Кристоферу полный горшок не принесу, он ухо отгрызет, ногу оторвет и в самый дальний ящик засунет. Вот и будут тебе свиные консервы на чистом подсолнечном масле.
— Винни, — недовольно поморщился я. — Зачем вести беседу в таком тоне? Это вы со своим зверьем так разговаривайте. Со мной не нужно прибегать к психологическому давлению. вы просто подумайте: кем мы были до похода? Вот вы были — маленький плюшевый медвежонок Пух с опилками в голове. Я был — идиотский розовый поросенок Пятачок в клетчатых штанишках. А сейчас? Винни-Пух — стратег, прославленный воитель, тактик, военачальник, вступивший в неравную борьбу с целой камарильей боевых пчел, не выигравший сражение только из-за форс-мажора. Я — Кабан Пятак, наводящий ужас на зверье своими заумными речами и взрывным характером. У нас же еще все впереди! Мы добудем Кристоферу мед и решим проблему Птеродактиля!
— Да нету больше проблемы! — неожиданно взревел Винни и страшно зарыдал. — Погиб! Погиб наш юный барабанщик! Но песня о нем не умрет! — пробулькал он, опустив голову в мед.
— Постой, — растерянно сказал я. — Что ты несешь? Кто погиб? Почему проблемы нет?
— Кто-кто? — простонал Винни. — Птеродактиль погиб, Васятка наш! Как увидел, что зажаливают меня негодяйские пчелы, так взвился в небо, соколик наш перепончатокрылый, чтобы на себя отвлечь основной вражеский огонь. Ты меня, Пятак, в этот момент из ружья вместе с шариками и подшиб, ворошиловский стрелок хренов. А Васятка-то, Васятка, — еще пуще зарыдал Винни, — пчелы на него так и накинулись, когда увидели, что основной агрессор сверзился на землю. Правое крыло — хрусь, пополам! Левое крыло — хрясь, опять пополам. Он только и успел простонать: "Кошерен я или право имею", и бульк в болото, один хвост и торчит. Вон, Иа, скотина длинноухая, уже бродит вдоль берега, пытается Васяткин хвост себе приспособить. А что я теперь Кристоферу Робину скажу? — завыл Винни, размазывая по морде мед вместе со слезами и соплями. — Он же мед наказывал добыть, чтобы Васятку кормить было чем! Птеродактильное животное — не чета нам, мелкоте! Ему этого меда — цистернами возить надо, чтобы он кошерность обрел!
У меня тревожным колоколом забухало сердце. Значит, все? Значит, конец нашим светлым устремлениям? И все останется по-старому? Я вернусь в свою квартирку, доставшуюся от геройски погибшего в унитазе дяди Посторонним В? Опять меня будут ни в грош не ставить? Снова мы с Винни пойдем бродить по лесу, подвергаясь насмешкам окружающих. Все! Все пропало! Зачем нужны были эти жертвы? Этот героизм… Чем-то тяжелым сдавило горло, я только и успел простонать: "Виннииииииии"…
— Петр Сергеевич! Ты чего, с вешалки рухнул? Что ты тут ребенку бормочешь?
— Дык… Свет… Я это… Как его… Ребенке сказку читаю. Всякий там биянки агний барто!
— Какие, нахрен, бианки? От тебя водкой разит — еще в подъезде пахнет! Я же сказала, чтобы не смел к дитю подходить, будучи выпимши! А ну, кыш из детской, пока я тебя шваброй не измусолила! Пшел вон, негодяйский отец!
— Свет… Свет… Да все уже! Дочитал я. Ухожу. Ты не скандаль, Свет, ребенка проснется. Она — вишь как сладко заснула.
— Да ребенок уже пьяный вусмерть от твоего выхлопа! Уйди с глаз долой, чтобы я тебя больше не видела!