Часть 10

Я открыл глаза и увидел над собой Сову, которая ласково махала над моим лицом своим пушистым крылом.
— Очнулся, наконец, — сказала Сова и тяжело вздохнула.
— От чего очнулся? Где я? — спросил я, тревожно озираясь.
— Где-где? — сказала Сова. — У меня в доме. Где же еще? С неделю провалялся. Винни уж думал, что ты копытца откинул. Главное, ладно бы просто валялся. Так из тебя бред какой-то пер непрерывно. Все подсознание наружу вышло: хвост Иа в виде шнурка от колокола, доски как символ сражения под дубом, незримая летучая тень Кошерного Птеродактиля над всеми поступками и, наконец, этот кошмар — СВИНОЕ САЛО!
— Боже мой! — сказал я. — А что, я ухитрился напиться Конопляным Медом и пропустил БОЙ? Какой позор! Как я теперь Винни на глаза покажусь?
— Не волнуйся, — успокоила меня Сова. — Наоборот, ты себя показал героем. Только контузило тебя, героя, немного. Неужели ничего не помнишь?
— Совсем ничего, — ответил я. — Только чушь какая-то в голове, а также этот каннибализм в виде сала.
— Так ты же чуть ли не главным героем сражения был. Сначала Винни решил спилить дуб вместе с пчелами и дуплом. Но звери подняли мятеж, который ты жестоко подавил с помощью Морских Котиков. Иа при этом оторвали, наконец, его мерзкий хвост. Потом Винни решил собственнолапно вступить в бой, пытался залезть на дуб, но у него ничего не получилось, как ты его не подсаживал. Наконец, у тебя появилась шикарная идея: надуть два воздушных шарика и поднять на них Винни к дуплу.
— Оба-на! — сказал я. — А котелок у меня, оказывается, еще варит!
— Во-во! — ответила Сова. — Винни поднялся к дуплу и уже почти наполовину наполнил горшок, как вдруг налетели вражеские полчища пчел, и Пух попал в окружение. Главное, все зверье растерялось, один ты предпринял серию блистательных отвлекающих маневров, бегая с зонтиком под деревом, крича: "Кажется, дождь собирается!". Но и это не помогло. Винни отбивался из последних сил и казалось, что его вот-вот захватят в плен. Тогда у тебя возникла следующая гениальная мысль: ты выстрелил из пробкового ружья, пробил шарики и Винни грохнулся на землю, оставив таким образом пчел с носом… в смысле — с жалом.
— А как я контузию получил?
— Видишь ли, — помялась Сова. — Дело в том, что ты бегал под деревом и не видел, как Винни летел на землю. Тот приземлился прямо на острие зонтика и настолько взбеленился (ну, ты же знаешь: Пух — страшен в гневе), что дал тебе жуткий пинок, ты полетел и со страшной силой врезался в дуб. На дубе теперь висит мраморная доска в честь этого подвига: "Медведь в шубе, Пятак в дубе". В смысле, все думали, что ты дуба дал.
— Вот это да, — мрачно сказал я.
— Да ты не думай, — засуетилась Сова. — Винни на тебя не в обиде. Он, наоборот, знаешь, как переживает, что ты с копыт скинулся. Всю неделю не спит, глушит Конопляный Мед и ждет, когда ты очнешься. Совсем плохой стал. Сочиняет какие-то "пыхтелки" и "сопелки", ночами бродит с диким видом по лагерю и орет их зверью в уши. Мы уже опасаемся, не подхватил ли он какую медвежью болезнь. Сам знаешь, куда армии без начальника?
— Ладно, — сказал я. — Пойду с ним беседовать. У меня много вопросов накопилось.
Винни-Пух сидел за столом под большим навесом и квасил мед. Видно было, что этому занятию он, с отвращением, предается уже минимум неделю. Самое интересное, что при виде меня он не проявил ровно никаких чувств, только плеснул в пустой горшок меду и поставил его передо мной.
— Пей, свинья! — сказал Пух неимоверно хриплым голосом. — Пей, паскуда! В суровый бой ведет ледовая дружина, а мужества отчаянных парней нам не хватило!
— Але, Пух, — сказал я. — вы мне тут всякие рифмы типа "абрам-параллелограм" не разводите! Что за слюни-сопли? Наполеон, вон, тоже что-то там где-то проиграл под Аустерлицем или еще дальше. И на солнце бывают пятна, и первый блин не всегда идеальной формы! Чего расстраиваться? Надо смотреть в корень проблемы!
— Какой, нахрен, корень! — диким голосом взвыл Пух. — Враги сожгли родную хату, ведром колотить по подушке! У деревни Крюково погибает взвод, давить таракана по паркету! Все патроны кончились, больше НЕТ ГРАНАТ! — проорал Винни и с неимоверной болью швырнул горшок с медом прямо в проходящего мимо ослика Иа.