Часть 4

Животные, толкаясь и пихаясь, помчались через бурелом, а мы с Винни остались одни на поляне.
— Пух! Я просто поражаюсь! — сказал я. — Откуда в Вас такое понимание чаяний простого народа? Лично я себя не считаю Цицероном, но при случае умею произвести впечатление. А от Вашей речи они все как с глузда съехали! И откуда эти странные выражения: "литая кружка", "топчись оно все конем", "в этом моя вам медвежья услуга"?
— Задача настоящего лидера, — отдуваясь, сказал медведь, — тонко чувствовать настроение зверья. И говорить с ними на одном языке. Вот вы сейчас спрашивали меня о каких-то странных выражениях, как будто я помню, что именно я там говорил. Для меня важны не слова… Что слова? Шелуха. Мне нужно передать им свой настрой. А что я при этом говорю, сам даже и не слушаю. Ладно, хватит теории. Приступаем к практике. Строимся в колонну по одному поросенку и медведю, а дальше — вперед, к дубу.
Дорога к дереву у меня как-то смазалась. Помню бесконечный бурелом и пыхтенье Винни. Наконец, к вечеру добрались до места. Зверье уже расположилось походным костром и вело свои тихие, задушевные разговоры. Пчел пока не было видно, но никто не сомневался, что они начеку. Неподалеку от дуба расположилась маленькая хибарка, где Пух предложил сделать штаб-квартиру. Говорили, что там живет одинокая вдова. Поскольку Винни был занят беседами с животными и поднятием у них боевого духа перед завтрашним боем, я отправился к хижине, чтобы переговорить с хозяевами.
Что и говорить, события последних дней изрядно повлияли на мои манеры. Если буквально неделю назад я бы долго скребся под входом, тоненьким голоском упрашивая впустить меня внутрь, то сейчас просто с разбегу снес дверь, ворвался в избушку и заорал:
— Здорово, карга старая! Отряд особенного предназначения доверил твоей халупе стать нашей штаб-квартирой!
И тут в ответ раздался низкий, но очень мелодичный женский голос:
— Я ценю Ваше доверие, сеньор, но у меня принято вытирать ноги о коврик, перед тем как войти. вы сделали это?
Я внимательно всмотрелся в говорящую и… о Боже! Это оказалась молоденькая Сова! Изящные серые перышки, стройный стан, гордый греческий нос и такие изумительно выразительные, бездонные глаза! Мама моя, хрюшка Розалия! И перед этой красотой я выставил себя неотесанной свиньей! Мне тут же захотелось провалиться на этом месте куда-нибудь в другой Лес, но я не мог не выполнить задание самого Винни-Пуха.
— Пардон, мадам, за мою горячность при посещении этого замечательного жилища. Разумеется, я вытер копытца о коврик, который лежит перед дверью.
— Второе, — сказал Сова. — В этом доме не терпят лжи. Никакого коврика там нет.
Итак, я подставился уже второй раз. Для Кабана Пятака это было просто непростительно. Надо было спасать положение.
— Видите ли, мем-саиб, — вкрадчиво сказал я. — Говоря о коврике, я, собственно, имел в виду не его физическую сущность. Для меня процесс вытирания ноги о коврик при входе в дом подразумевает отрешенность от любых непристойных мыслей, нечестивых побуждений, направленных на жилище, которое я собираюсь посетить. Не вытирая ноги о коврик физически, мы, таким образом, просто вносим в дом немного материальной грязи. Не вытирая ноги о коврик морально, мы вносим в дом ауру недоброжелательности, злонамеренности, что уж, поверьте, намного страшнее, чем обычная грязь.
— Хмм… — ухнула Сова. — Бойкости языка вам не занимать. Но это еще не повод не кидать вам в лицо горшок со сметаной за подобное грубое вторжение.
— Поверьте, пани! — сказал я, открыто глядя в ее бездонные глаза. — Если бы я мог предполагать, что встречу в этой чащобе столь совершенное летающее существо, я бы не был столь развязным.
— К свиньям Ваши комплименты, Пятак, — сердито сказала Сова. — вы кладывайте, что вам нужно, и выкатывайтесь отсюда. Ко мне с минуты на минуту должны прилететь.
Ах, вот как! У нее должен был появиться гость. Причем прилететь, а не зайти или приползти. Ситуация начинала быть интересной. Разумеется, я не мог покинуть этот дом, не договорившись о ночлеге. Но и ночной гость Совы в мои планы не входил. Морально я чувствовал себя довольно уверенно, но без бодрящего действия Конопляного Меда мог и не справиться со зловещим ночным гостем.
— Милая хозяюшка, — сказал я. — Не сочтите меня за наглеца, но позвольте поинтересоваться — кто именно должен к вам пожаловать? Может быть, с этой птицей нас связывают какие-либо дружеские взаимоотношения и мы сумеем договориться о постое буквально на одну ночь? Я не могу оставить своего шефа Винни-Пуха ночевать под дубом. Это противно офицерской чести! Если подобный прискорбный факт будет иметь место, мне останется только подорвать себя на воздушном шарике!